«Сегодня все делается для того, чтобы жизнь казалась наказанием, адом», – воскликнул в своем последнем прижизненном интервью актер Андрей Толубеев.
Из Санкт-Петербурга пришла печальная весть. Скончался известный актер Андрей Толубеев. Так случилось, что свое последнее прижизненное интервью буквально за несколько дней до кончины он дал обозревателю «Москора».
– Я себя ощущаю сорокалетним. И работаю с удовольствием, и на девушек смотрю глазами сорокалетнего. Хотя мне 63, – говорит актер.
– Почему вы отказались сниматься в американо-российском сериале «Ленинград» на блокадную тему?
– Должен был сниматься. Но позволил себе не так давно отказаться. Вроде, считается, картина американская, а все мы наслышаны, как грамотно и четко организован там кинобизнес. Но то, как они ведут себя у нас, просто неприлично. Я решил, что хватит, мне уже за 60, и чтобы из меня делали не российского артиста, а какую-то пешку, извините.
Я там снялся почти в массовке. На одном заседании посидел, на другом в толпе походил, меня все кормили обещаниями интересной роли. Договоров не заключают, на год могут остановиться, потом назначить и не позвонить. В конце концов ассистент по артистам звонит: «Андрей, как вас по отчеству, не знаю». И это ассистент по артистам.
Пришлось сказать: «Знаете, я не хочу в таком стиле общаться и работать».
А вот где я действительно снялся, так это у режиссера Александра Хвана в сериале. Небольшая роль, но мне близкая. Я всю жизнь мечтал сыграть врача, поскольку одно из моих образований – медицинское. Но никак не везло. В 70-е Александр Белинский загорелся идеей поставить булгаковские «Записки юного врача», но ему на телевидении не дали возможности поработать. И вот Хван предлагает мне роль психиатра в детективной истории. Думаю, ладно, хоть психиатра на старости лет сыграю.
Но он попросил меня сыграть такого психиатра, который сам с отклонениями. Я молчу. Хозяин – барин. И тут вдруг встретил на «Ленфильме» Виктора Бутурлина (помните его картину «Аплодисменты, аплодисменты»), и он предложил мне сыграть врача во время войны в картине «Солдат Отечества». Пусть небольшая, но роль. Вот это уже по-настоящему интересно. Все-таки я знаю, что такое военный врач.
Да тут еще подоспело предложение от режиссера Дмитрия Светозарова сыграть в его новой картине «Вепрь».
В общем, после того, как я наступил себе на горло и отказался от американского проекта, вдруг Господь сразу несколько интересных предложения послал. Нашел, Андрей Юрьевич, мужество отказаться – и сразу вот тебе подарок.
Хуже горькой редьки
– Вы довольно поздно пришли в театр, оставив профессию врача. Почему сделали выбор в пользу искусства?
– Нельзя было с таким отношением подпускать меня к больному человеку, какое вдруг у меня началось. Не люблю больного – и все тут. Вот и ушел.
– Зачем вам, актеру такого масштаба, сниматься в таком сомнительном сериале, как «Агент национальной безопасности»?
– Мне порой так надоедает сниматься – хуже горькой редьки. По большому счету я в дурацком положении, потому что «Агент национальной безопасности» позволяет мне сводить концы с концами.
Стыдно быть несчастливым
– Вы однажды сказали, что в нашей стране власть всегда относилась к людям с пренебрежением.
– Драматург Александр Володин говорил: «Стыдно быть несчастливым». Сегодня эта фраза звучит для многих горько. Вы правы, высоким и настоящим в наши дни жить трудно. Подавляющее большинство населения в таких категориях просто не выживет. Потому что в сегодняшних условиях все делается для того, чтобы жизнь казалась наказанием, адом. Не где-то на небесах, а сегодня, здесь.
Впрочем, в нашей стране власти всегда относились к людям с пренебрежением. Такова уж национальная «традиция». Когда тридцать лет назад строили БАМ, глазом не моргнув, положили уйму народа. А шестьдесят лет назад великому полководцу Жукову, по легенде «отцу солдата», зачастую было наплевать, сколько погибнет солдат. Он вел их к Победе, должен был победить, войти в Берлин. На самом деле Берлин можно было не брать. Но тогда он достался бы американцам, а этого наши «отцы» допустить не могли. Вот и положили в последние дни войны столько ни в чем не виновных героев-солдат, единственной цели ради – только бы войти в Берлин.
А сейчас? Скажите на милость, хоть какой-нибудь партии сейчас можно доверять? Нет, конечно. Грубо говоря, существует партия нормальных людей – это просто жители, обыватели, что хотят одного: чтобы у них была крыша над головой, не надо было бегать по десяти работам, да еще хотя бы взяли на работу, и на этот заработок можно было бы накормить семью, одеться. О том, чтобы сходить в театр, кино, я вообще не говорю.
Культурная инфраструктура нарушена. Активно создается информационная сеть (мобильные телефоны, компьютеры и прочее), мы вошли в глобальную систему общения друг с другом. Но у нас абсолютно нарушено общение друг с другом. Мы не можем уважать личность в школе, семье, на работе – каждый так и норовит показать, что он начальник. Есть такое выражение «патология власти». И сегодня власть становится патологичной на любом уровне.
Невидимые зрителю слезы
– Вы ведь ученик великого режиссера Товстоногова.
– С Товстоноговым я проработал четырнадцать лет. Целую жизнь. Мудрый Георгий Александрович говорил, что всегда в серьезном надо искать смешное, и наоборот, в смешном – серьезное. Тогда это будет в десятку. Но веселье – трудное дело.
Я раньше думал, что тяжело заплакать, долго не мог себе на сцене этого позволить. Не понимал, как мужчина на сцене, при всех, заплачет. А однажды шел такой спектакль «Последний срок» по Распутину, где семья уезжает и говорит: «Береги мать. А мы поехали, у нас дела». Это финальная сцена, после чего гаснет свет. Семья уходит, мы сидим за столом, на котором только капуста, картошка и кружка с водой. Проходит мимо меня сестра, которую играла Люся Сапожникова, и говорит: «Береги мать». И вдруг во мне что-то произошло – слезы полились. Но свет погасили, и зал этого не увидел. Это были в буквальном смысле невидимые зрителю слезы.
Михаил Садчиков
интернет-портал "Московский корреспондент", 07.04.2008